В августе исполнится 30 лет основанию Ямальского районного музея
Среди множества энергетических центров Земли, облагороженных храмами и вереницами богомольцев, есть обычный с виду музей. В стареньком двухэтажном здании хранятся экспонаты, чья историческая ценность на первый взгляд, не так уж и велика. Порознь они – ничто, но вместе, они образуют силу, которую фантасты именуют точкой бифуркации. В таких точках-порталах время делится на несколько потоков, в каждом из которых происходят свои события. В нашем же случае наблюдается обратный процесс: многочисленные цепочки причинно-следственных связей сходятся в одном времени и в одном месте по адресу: село Яр-Сале, ул. Худи Сэроко, 18, Ямальский районный музей.
Нет, не для красного словца я завёл здесь разговор о точках бифуркации. Вот вам яркий пример: однажды в Ярсалинский музей забрёл шаман Яптик Яулы. Постояв какое-то время возле экспозиции с настоящим шаманским бубном, он решил, что проведёт здесь обряд камлания, освятит это место. Сказано — сделано, и стало муниципальное бюджетное учреждение… священным местом! Для современной России это редчайший случай. И уж тем более уникальны последствия совершенного обряда. После визита шамана, в музей потянулись оленеводы. Каслая на «хенскую» сторону, они взяли за правило проводить на этом месте свои обряды. Дальше — больше: несколько человек передали в дар музею изваяния семейных и родовых духов. Свой поступок они объяснили тем, что хозяева всех этих реликвий умерли, и теперь по традиции их вещи нужно отнести на одно из священных мест. А ближайшим из них является — правильно, музей!
За тридцать лет существования основной фонд Ямальского музея разросся до 13 тысяч экспонатов. Как думаете, какой из них самый главный? Может быть, тот самый бубен, а может быть, личная коллекция его основателя — вашего покорного слуги?
На самом деле, я считаю, что все собранные здесь экспонаты важны до последнего «винтика». Они — как механизм автомобиля, убери любую из деталей — и машина встанет. Откажись музей от какого-нибудь артефакта — и сложная цепочка причинно-следственных связей сложится неправильно, даст сбой. Да, само собрание при этом сохранится, да, оно по-прежнему будет интересно любителям истории, но движения, подобного тому, что запустил Яптик Яулы, — может уже не случиться.
Основная задача районного музея — сохранение этнокультуры малочисленных народов Севера и народов, проживающих на Ямале. Богатство этой территории — люди, создавшие в экстремальных условиях уникальную цивилизацию, с потрясающими этнокультурными компонентами, основанными на трёх составляющих: человек — олень — тундра. Это священная триада и жизненная сила ненцев. И в ней важна каждая деталь.
Работа с экспонатами сродни камланию
Здесь стоит сделать небольшое отступление и пояснить, что любой музейный экспонат имеет научную, мемориальную, историческую и художественную ценность. Так было всегда. Но в нашем случае, говоря о точке бифуркации, уместно взглянуть на артефакт, ещё и как на некую историко-культурную цивилизационную матрицу, носитель (если хотите, выносной накопитель) исторического и культурно-этнического пространства, в котором он когда-то существовал. В музее экспонат-матрица становится не просто объектом изучения и экспонирования, но и эдаким лекалом, благодаря которому мы имеем четкое представление о форме того или иного явления.
Такой подход к восприятию экспонатов — сродни камланию. Он погружает нас в пространство причинно-следственных связей, позволяет прочувствовать колебание исторических темпоритмов. И в этой точке бифуркации перед нами вдруг открываются пересечения судеб, эпох, культур, верований и обычаев не только ненцев, но и всех народов, населяющих современный Ямал…
В числе уникальных, «центровых» экспонатов Ямальского музея — предмет, найденный в период археологических раскопок 80-х — 90-х годов командой А. В. Головнёва. Именно тогда в районе реки Юрибей учёные обнаружили стоянку легендарного народа «сихиртя или сиртя».
Среди множества собранных там артефактов — каменная пластинка с «портретом» древнего человека. Учёные полагают, что это единственное дошедшее до наших времен изображение «сихиртя». И здесь впору вспомнить слова почётного гражданина ЯНАО Хабэчи Яунгада, утверждающего, что он — один из потомков «сихиртя». Знаменитый советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам Валерий Николаевич Чернецов, открывший в 1928 году стоянки легендарного народа, описывал встречи с ненцами, которые тоже возводили свой род к «сихиртя». Вот и получается, что незамысловатый портрет на камешке и есть та самая точка пересечения исторического, культурологического и цивилизационного пространства, заложенного в этот экспонат — матрицу.
Как царский кафтан попал на север полуострова
В основном фонде музея хранятся документы, связанные с историей Павла Павловича Крузенштерна, внука знаменитого мореплавателя Ивана Фёдоровича Крузенштерна. В 1862 году на шхуне «Ермак» его экспедиция отправилась на поиск Северного морского пути. Осенью того же года у берегов Ямала судно потерпело крушение. Команду Крузенштерна спас богатый оленевод Сейч Сэротэтто. Несколько месяцев он содержал и кормил отважных мореплавателей, а затем помог им выбраться в Обдорск. Эта история дошла до российского императора, самоотверженный тундровик был награждён, а подтверждающие этот факт документы легли на дно шкатулки, с которой потомки ямальского оленевода каслали более 130 лет! И лишь в наши дни, после передачи этого мини-архива в Яр-Салинский музей мы узнали, что Сейч Сэротэтто получил серебряную медаль «За усердие» для ношения в петлице на ленте ордена Святого Станислава и почётный кафтан из Кабинета Его Императорского Величества. Это единственный ненец эпохи Александра II, удостоившийся столь высокой государственной награды!
Отмечу, экспедиция П. П. Крузенштерна готовилась при материальной поддержке М. К. Сидорова — крупного мецената, который развернул широкую деятельность по исследованию Сибири и Русского Севера. Этот незаурядный человек был увлечён подъёмом сибирской промышленности и торговли, а на развитие мореходства по Северному Ледовитому океану и рекам, в него впадающим, он потратил астрономическую по тем временам сумму — 1,7 млн рублей!
И здесь мы видим интересное переплетение истории родов Крузенштерна, Сидорова и Сэротэтто. В этой точке бифуркации — отголоски эпохи Царя-Освободителя и реалии наших дней.
Кстати, в память о Михаиле Константиновиче Сидорове в 1863 году был основан посёлок Сидоровск, находившийся до недавнего времени в Красно-селькупском районе ЯНАО. Ныне этот населенный пункт упразднён, но не забыт. По инициативе краеведов, на его месте установлен памятный знак.
В 2000-х годах ОРТ показало сюжет о шкатулке с документами Сейча Сэротэтто. Почти сразу в яр-салинский музей позвонил Вячеслав Крузенштерн — потомок известных мореплавателей. В последствии мы с ним встречались в Северной столице на конференции, а затем и на первом телемосте Салехард — Санкт-Петербург. Вот такие интересные пространственно- временные пересечения возникают при соприкосновении с некоторыми артефактами.
Как Тюменская область успела повоевать с Кригсмарине
Ещё один очень интересный экспонат передал в музей А. Няруй. Это пуговица немецкого моряка-подводника образца 1942 года, найденная на полуострове Ямал оленеводами. Она свидетельствует о заходе германских субмарин в акваторию Обской губы и контактах их экипажей с местными оленеводами. О том же гласят и воспоминания старожилов.
Почётный Гражданин Ямало-Ненецкого АО В. А. Вахнина записала со слов Вэсоко Яунгада такую историю:
— Как-то осенью увидели, что из воды появляется чудовище вроде большого корабля. Потом лодка. В неё сели три человека и направились к берегу. Мы все перепугались, побежали из чумов прятаться по оврагам. Убежали все, кроме ребёнка шести лет. Тот хромой был, бегать быстро не мог, залез в бочку, на дне которой лежала солёная рыба. Из оврага ненцы наблюдали за пришельцами. Видят, те вышли из лодки, аккуратно всё осмотрели, заглянули в чумы, бочки, обнаружили спрятавшегося мальчика, вытащили его оттуда, стали угощать конфетами. Гитлеровцы жестами объяснили, что нужны рыба и мясо.
Ненцы, по словам рассказчика, были «малооленные»: лишнего мяса не имели, но рыбой поделились. Взамен немецкие моряки выдали им сахар, чай, а также «пахучий табак и твёрдое печенье» (сигары и галеты). Есть предположение, с оленеводами близ мыса Харасавэй контактировал экипаж подводной лодки U-365 VII С — той самой, что торпедировала теплоход «Марина Раскова».
В детстве я слышал рассказ о человеке, радировавшем о заходе немецкой субмарины в реку Дровяную у берегов Ямала. Позже, уже после открытия Яр-Салинского музея, я разыскал его в Тюмени, это был Василий Васильевич Белоусов. Мы с ним подружились и общались лет пятнадцать до его смерти в 2020 году. Он скончался на 99-м году жизни, сохранив при этом уникальную память. По моей просьбе, он оставил записки о жизни на Крайнем Севере, рассказал, как создавалась Тюменская область, как в 1944 году из Ямальского района выделили новую территориальную единицу — Тамбейский район. Но самое главное, Василий Васильевич вспомнил, что: «Текст радиограммы с сообщением о заходе немецкой подлодки приносил секретарь райкома партии Сидоров Георгий. Адресовалась она в Салехард окружкому партии». Произошло это в августе 1944 г., когда создавалась Тюменская область, таким образом, успевшая повоевать.
Вот так и вышло, что вокруг одной пуговицы закрутилась целая история: образование Тюменской области и Тамбейского района, контакты оленеводов с немецкими моряками и, конечно же, гибель конвоя БД-5 у берегов острова Белого.
Как видите, даже самый крошечный экспонат может стать отправной точкой в путешествии по времени, может послужить делу патриотического воспитания, сформировать гражданскую позицию человека.
Думаю, Ямальский районный музей достиг на этом поприще удивительных результатов. Коренные жители Ямальского района перестали воспринимать его как бюджетное учреждение. Музей гармонично вписался в традиционный образ жизни тундровиков и стал частью их культурного пространства. Поэтому и несут они сюда не только всевозможные редкости, но и предметы семейного духовного пантеона.
Весной 2008 года оленевод-частник Геннадий Яптик доставил в музей уникальные бронзовые украшения, найденные в районе Яптик-Сале. На вопрос, почему он хочет передать эти вещи именно в районный музей, а не в какое-нибудь другое более статусное учреждение, даритель ответил, что Ямал — его родина, и всё, что с ней связано, должно оставаться достоянием его потомков.
За несколько дней то этого события, житель Сюнай-Сале Тимофей Салиндер поймал рыбу, породу которой местные жители не смогли определить. Тогда он привёз её в музей, считая, что это очень важно для ямальской науки. Главный хранитель фондов, а ныне директор музея Зоя Прокопьевна Сафарбекова, выяснила, что в сети тундровика попал белый толстолобик, обитающий преимущественно в водоёмах Средней полосы и Дальнего Востока. Информацию об этом необычном случае передали коллегам в Тюмень.
Как учёные гнались за беглым мамонтёнком
И всё же, самим ярким примером трепетного отношения местных жителей к яр-салинскому музею можно считать почти детективную историю находки мамонта Любы. Она неразрывно связана с тундровыми верованиями, бегством от духов, и милицейской погоней.
Однако обо всём по порядку. Весной 2007 года в Ямальский районный музей стали поступать сведения о трупе мамонта, который оленеводы видели в районе реки Юрибей. Музей попытался найти первоисточник информации — некоего оленевода, но тот уехал в тундру. Через несколько дней мне позвонил мой бывший ученик Кирилл Сэротэтто — председатель национальной общины «Нгерм» — и сообщил, что человек, обнаруживший мамонта, приехал в село. В тот же день я познакомился с пенсионером-оленеводом Юрием Вэйвовичем Худи. Тундровик сообщил, что труп мамонтёнка без шерсти лежит в двух километрах от его чума. Обнаружив его, старик тут же отправился в Новый Порт на «Буране», а затем вертолётом вылетел в Яр-Сале, чтобы сообщить об этой находке в музей.
Я тут же связался с Павлом Косинцевым, старшим научным сотрудником Екатеринбургского Института экологии растений и животных УрО РАН, сообщил о находке и в окружной музейно-выставочный комплекс им. Шемановского.
Вскоре к чуму Юрия Вэйвовича вертолёт доставил целую научную экспедицию. Но хозяйка огорчила учёных неожиданным известием: некий тундровик забрал мамонтёнка и увёз его в неизвестном направлении. Пришлось поднимать на его поиски милицию. Из Мыса Каменного вышли два вездехода со стражами правопорядка. При главе Ямальского района был создан штаб — вот как всем хотелось найти древние останки!
Ситуация разрешилась неожиданно: 22 мая из Нового Порта пришло сообщение, что мамонтёнок находится у местного предпринимателя. Через три дня бесценный груз уже доставили в МВК им. Шемановского.
Разумеется, у многих тогда возникли вопросы к тундровику, который увёл останки из-под носа ученых. Тот объяснил свой поступок благими намерениями и верой предков. Мужчина заявил: духов мамонтов тревожить нельзя! Ну, а раз уж это случилось, он решил отвести их от чума Юрия Вэйвовича. Для этого и увёз мамонтёнка куда подальше, ещё и следы запутал…
Как бы там ни было, ЮНЕСКО назвало эту находку событием века. Мамонтёнка-девочку нарекли именем жены Юрия Вэйвовича — Любой. Муляж доисторического животного сейчас хранится в Яр-Салинском музее, а сам мамонтёнок — в МВК им. Шемановского.
Сразу после этих событий Яр-Сале посетил известный мамонтовед, француз Бернар Бюиг. Позже он снял о Любе документальный фильм.
Вот так и вышло, что обычный сельский музей, освоив точки бифуркации, стал важной частью жизни ямальского народа.
Геннадий ЗАЙЦЕВ, основатель Ямальского районного музея, кандидат исторических наук,
г. Тюмень
Статья взята из журнала «Северяне» №2 2021 г., стр. 50-56
